Агент, бывший в употреблении - Страница 65

— Знаю твой рефрен: «Всему свое время». Нет уж, если начал говорить — говори и не откладывай на далекое потом. Этих сказок про светлое будущее мы уже наслушались.

— Ладно, замолчи. Сейчас мой черед говорить. Речь идет об одной старой истории, связанной с африканской древесиной. Африка — богатый континент. Какие только истории не возникали на ее просторах! Еще лет тридцать тому назад одна из наших шишек, директор знаменитого «Родопи», выпросил у Живкова десять миллионов долларов на постройку в Эфиопии бойни с намерением производить дешевое мясо и наводнить им Европу. Из этой затеи, конечно же, ничего не вышло, но деньги исчезли. Директора, по-моему, даже не судили, поскольку пришлось бы судить самих себя. Только идиот мог дать деньги под такой проект, не выяснив предварительно того простого факта, что ни одна страна Европы не позволит ввезти к себе ни одного грамма африканского мяса, поскольку оно считается рассадником всякой заразы.

ТТ озирается, словно ищет утерянную нить рассказа.

— Не беспокойся, — замечаю, — Черчилль спит.

— Если хочешь, можешь и ты соснуть, а я тем временем выкурю сигару.

Сигара в какой-то мере возвращает ему бодрость.

— Продолжать?

— Конечно. Я жду.

Торопиться некуда. Поэтому и я закуриваю.

— В наше время богатую по части возможных афер африканскую жилу продолжили разрабатывать другие мошенники. Одни предлагали вложиться в разработку золотоносных приисков в Заире, другие призывали добывать алмазы в Гвинее, третьи — заняться какао-бобами в Гане. Заманчивые предложения. Только рыба все никак не клевала. Но потом все-таки клюнула. Я имею в виду пресловутую камерунскую аферу с древесиной.

— Я слышал, дело было не в Камеруне, а в Габоне.

— Ну, конечно, ты, как всегда, знаешь больше всех! Я тебе говорю — в Камеруне, а ты, если хочешь, считай, что в Габоне. В общем, объявился очередной жулик, который пришел за государственной помощью не с пустыми словами, а вооруженный фактами. Во-первых, общеизвестно, что камерунские леса — источник ценной древесины. Во-вторых, у человека был на руках документ на концессию по заготовке и переработке сырья от камерунского правительства. В-третьих, к своим словам он прилагал солидную документацию о возможностях торговли дорогой фурнитурой на европейском рынке. В общем, все оʼкей. Наши поручили мне обеспечить заем, и я его обеспечил…

— …Восемнадцать миллионов марок… Я имею в виду Габонскую аферу.

— …А я рассказываю о Камерунской. Так вот, я обеспечил заем, но прежде чем дать деньги фирме, которая планировала заняться вырубкой леса, я отправил человека проверить, как обстоят дела на месте. И выяснилось, что весь проект — липа, за исключением того факта, что страна под названием Камерун действительно существует и что леса там в самом деле чудесные. В качестве же документа о концессии предъявлялась какая-то не имеющая юридической силы бумага, присланная из правительства Камеруна в качестве ответа на соответствующий запрос. К тому же перспектива реальной деятельности была нулевой, поскольку производство и рынки были давно захвачены французскими и бельгийскими фирмами. Разумеется, я отказался переводить деньги этой мошеннической фирме. Перед угрозой лишиться денег руководство фирмы согласилось подтвердить факт их получения документом, за что мне, естественно, пришлось расплачиваться. Началось расследование — кто прав, кто виноват, и хотя по документам я был чист, неизвестно, как бы закончилась вся эта…

— …Габонская…

— …Вся эта Камерунская эпопея, если бы Карапуз не склонил чашу весов в мою сторону.

— Выходит, твой первый куш оказался жирным куском?

— А разве не видно по моей фигуре?

Он умолкает, чтобы выпустить еще несколько клубов ароматного дыма и затем продолжает:

— В общем, я отказался от участия в сложной афере, местами шитой белыми нитками. Он меня не только простил, но и дал первоначальный толчок моей карьере. Предвидел, что наступление капитализма неизбежно. А что за капитализм без капиталистов! Я стал одним из первых. И никогда не забывал его жеста.

— А что он сам получил?

— Чепуху городишь. Поскольку не знаешь человека.

— Неужели он был до такой степени бескорыстным?

— Бескорыстных людей не бывает. Он был жаден. Но жаден не до денег, а до власти. Есть люди, пользующиеся властью, чтобы нажить деньги. А есть такие, что используют деньги для достижения власти. Карапуз был из числа последних. Он был сильным игроком. И многое умел просчитать наперед. Но одно дело строить проекты, а другое — как оно выйдет в действительности. Он был сильным игроком, но настоящая игра — это тебе не пасьянс раскладывать. Против тебя играет враг. И никогда не знаешь, не вытащит ли он в ответ на твою козырную карту пистолет. Так и получилось.

— Значит, он не был сильным игроком.

— Да много ты понимаешь… — пренебрежительно отмахивается Табаков. — Может, в пистолетах ты кое-что и смыслишь, но о тонкой многоходовой игре понятия не имеешь.

— Я же не ты, чтобы все уметь. Ты вон и в пистолетах разбираешься. Недаром же тебя прозвали Тульским Токаревым.

— Ты меня недооцениваешь. Я пистолет более усовершенствованной конструкции.

— Скромности тебе не занимать.

— А иные и занять не способны.

— Что ж поделать, если мне никто не помогает разжиться деньгами. Кругом все только и говорят что о взятках да подкупах. Но что-то никто пока не торопится подкупить меня.

— Твоя беда в том, что ты неподкупен. Обычный изъян простодушного дурачка. Такие, как ты, до последнего преданы своей команде. Твоя команда терпит поражение за поражением, а ты стойко продолжаешь болеть за нее. Ее выбрасывают из высшей лиги, но и тут ты остаешься ей предан. «Проваливай! — кричат тебе. — Нет больше такой команды, ее расформировали!» А ты упрямо стоишь на своем. Все предан и предан.